Андрей Ливадный - Шаг к звездам [= Вспышка]
Они выпили, но спиртное только усугубило внезапно воцарившуюся тишину.
Давыдов на глазах мрачнел, погружаясь в черный бездонный омут ведомых лишь ему мыслей и чувств.
— Собирайся, Антон… — внезапно произнес он.
— Куда?
Сергей поднял на него мутный, свинцовый взгляд.
— Нечего тебе тут делать… Не нужны мы никому, кроме самих себя.
— Брось, Серега. — Антон нисколько не запьянел, только усилилась постоянно гложущая сердце тоска. — Я рад, что ты заехал, но… ни к чему, — повторил он.
— Собирайся, говорю… — Рука в кармане бессознательно сжала рукоять «стечкина». — Я тебя не в кабак зову. Уедем отсюда.
— Куда я поеду? — Антон красноречиво указал взглядом на прикрытые шерстяным одеялом обрубки ног.
— Это не важно… — Давыдов полез за пазуху и вытащил из внутреннего кармана пальто мягкую, сложенную вдвое полиэтиленовую папку, содержащую какие-то бумаги. — Ручка есть? — вскинув голову, спросил он.
— На. — Антон пошарил по подоконнику и протянул ему шариковую ручку.
Сергей расправил листы нотариальных бланков, нахмурился, потом вписал в специально оставленную пустую строку фамилию и вопросительно поднял взгляд:
— Паспорт получил?
— Да. — Антон абсолютно не понимал, что происходит, но выяснить это не удалось. Давыдов странно менялся лицом и поведением, прямо на глазах за доли секунды внезапно трансформируясь в иного человека. Сейчас он сидел, сгорбившись над подоконником, который использовал вместо письменного стола, и свет уличного фонаря освещал его обострившиеся скулы, внезапно обозначившиеся на бледном лице.
— Диктуй данные! — Отрывистая фраза больше походила на приказ, словно время открутилось вспять и они снова лежали за грудой битого кирпича в сыром промозглом полуподвале, без сна, еды, без связи и надежды, с последним, честно поделенным автоматным магазином… По пятнадцать патронов на ствол — четырнадцать для «духов» и один, последний, для себя…
— Ты лучше скажи… — Антон стряхнул наваждение прошлого, пытаясь понять, что намеревается сделать Серега, но тот лишь хмуро выглянул за мутное стекло на мокнущую под дождем «BMW» и повторил:
— Диктуй, говорю.
Антон пожал плечами, потом дотянулся рукой до тумбочки, вытащил из ящика потрепанный ежедневник, в который был вложен паспорт, и молча протянул его Давыдову.
Сергей минут пять заполнял какие-то документы, затем перечитал заверенные нотариусом листы принтерных распечаток и обернулся к Извалову.
— Наливай, — произнес он, пододвигая к Антону жалобно звякнувшие стаканы.
— Может, все-таки объяснишь, что ты задумал? — вновь переспросил Извалов, машинально разливая остатки водки.
— Сейчас. — Сергей взял стакан, молча выпил, потом потянулся за пачкой «Беломорканала», что лежала рядом с пепельницей, и произнес, не то отвечая на заданный вопрос, не то просто высказывая накопившиеся внутри мысли: — Прошлое сдохло, Антон… Все, чему нас учили в школе, — гнилая дрянь, а жизнь распоряжается нами по-своему. Ты калека, я… — он безнадежно махнул рукой, — короче, сам понимаешь. — Он щелкнул пальцами по нотариальным бланкам, куда только что вписал фамилию Извалова. — Это документы на дом. Где-то тут у вас в глухомани.
— И что?
— Поедем туда. Документы теперь оформлены на твое имя. Мне давно была нужна точка вне Питера.
— База отдыха? — криво усмехнулся Извалов. — Решил сделать меня начальником борделя?
— Нет. — Давыдов вдруг вытянул руки. Растопыренные пальцы мелко дрожали, и он некоторое время пристально смотрел на них.
— Нужно выплывать из этого дерьма… — глухо произнес он, глядя на мелко подрагивающие пальцы. — Прошлое сдохло, — повторил он, — а настоящего нет… Слишком много крови вокруг. Крови и мрази. — Он резко опустил руки и добавил, со второй попытки прикурив изжеванную папиросу: — Я ведь учился на инженера-программиста. Должен был разрабатывать новые системы ЧПУ. Диплом есть… все дела. — Он глубоко, жадно затянулся. — Я просто не смог вовремя понять, что будущее ЕСТЬ…
— И что с того? — спросил Извалов, так и не сумев ухватить нить рассуждений Сереги. Вообще внезапный визит Давыдова и выпитая натощак водка оглушили разум, разбередили душу, на время отобрав способность рассуждать здраво, и потому Антон лишь мрачнел, глядя на старого друга, откровенно не понимая ни цели его визита, ни смысла производимых действий. Он уже смирился, мысленно расставил все знаки препинания в вопросах своего бытия и не ждал от жизни ничего, кроме очередных гадостей.
Давыдов тоже сильно изменился за прошедшие годы… К тому же он внезапно, без предупреждения и видимого повода, появился на пороге убогой обители Антона, за какие-то полчаса полностью сломав медленное течение его моральной агонии, и сейчас Сергей казался ему призраком, существом из иного измерения… Неважно, что у двух судеб когда-то существовала точка соприкосновения, — за годы одиночества, которое по сути являлось медленной деградацией, Антон пришёл к пониманию простой, но болезненной житейской истины: прошлое фактически ни к чему не обязывает, и вокруг нет людей, кто был бы искренне заинтересован в его судьбе.
Сергей по-прежнему молчал, глядя в пол, ворочая в голове свои тяжелые мысли, и Антон, не выдержав, тихо переспросил:
— Какое будущее, Серега?.. — Он кивнул в сторону широкого подоконника, к которому была прислонена пара укороченных костылей, и добавил: — Вот мое будущее и настоящее.
Давыдов выслушал его, даже не подняв взгляда, а потом внезапно высказался — глухо, односложно и непонятно:
— Компьютеры. Антон. В них заключено будущее.
Извалов поменял позу. Муть в голове на миг рассеялась, будто ее и не было, до того странно прозвучало это слово — «компьютеры». Не увязывалось оно с образом сидящего напротив Давыдова.
— Я не понимаю тебя… — честно признался он, протягивая руку за папиросами. — Бизнес решил организовать?
Сергей криво усмехнулся.
— Нет. Бизнесом пусть занимаются другие. Я эту стадию уже проехал… — Он погасил папиросу, раздавив пальцами тлеющий уголек, и в упор посмотрел на Антона, не скрывая злого блеска в глазах. — Я говорю тебе не про приставки к телевизорам, которыми балуются детишки, а про настоящие компьютеры. Про технологии, способные вернуть тебе ноги, а мне отмыться от крови.
— Бред это все… — Извалов лишь безнадежно махнул рукой. — Насмотрелся ты разной фантастической дряни по телевизору…
— Я не смотрю телевизор, — хрипло оборвал его Сергей. — Некогда. Да и не хочется…
Душевное равновесие, внезапно утерянное на пороге этой комнаты, никак не желало возвращаться, чувство обиды на жизнь, ощущение неправильности происходящих событий только усугублялись с каждой новой фразой. Сергей с трудом мог объяснить самому себе, почему он сидит тут, настаивая на непонятном для Антона разговоре. Из-за памяти? Но дань прошлому оплачивалась легко и просто — вот бумаги на дом, в кармане деньги, и вся проблема — сделать его деревенским парнем, дать глоток свежего лесного воздуха вместо прокуренной атмосферы этой комнатушки, обеспечить крышу над головой, нужно ли что-то еще? Конечно, нет…
Проблема заключалась в ином. Он давно и бережно вынашивал в истерзанном рассудке свою, ни разу не высказанную ни одному постороннему человеку мечту, истоки которой уходили корнями в тот теплый апрельский вечер, когда он, не сумев по-тихому отсидеться за бетонной плитой, уложил главаря обосновавшейся в Петербурге чеченской диаспоры. Из-за его поступка в криминальном мире родного города вспыхнула короткая, но кровавая война, которую неожиданно для самих себя выиграли коренные питерцы…
Давыдов знал, сколько на нем крови. Он не строил иллюзий относительно своего статуса, ведь свято место пусто не бывает — на смену одним отморозкам пришли другие, дележ сфер теневого влияния продолжался, и в расход на кровавых стрелках пошли уже не люди с Кавказа, а свои, славяне… Как справедливо заметил один философ: «люди начинают войну, когда захотят, а заканчивают — когда получится»…
Когда «получилось», ему уже было поздно что-либо менять. Кривая дорожка, на которую свернул Сергей, быстро превратилась в проезжий тракт, и вел он в конечном итоге либо в «Кресты», либо на два метра под землю…
Сергей всегда оставался реалистом, и это качество здорово мешало ему жить. Он не пытался искать оправданий, утешать свой разум тем обстоятельством, что в кровавых разборках гибли подонки…
Хотя, что таить: ему, пусть запоздало, но хотелось вырваться, поэтому нет-нет да и сходил с накатанной колеи, как, например, сегодня, с этим спонтанным визитом к Антону. Сергей сам не знал, что он ищет — остатки собственной души или все же реальный способ бегства, но, как оказалось, ничто не пропадает всуе… Накрытая желтым газетным листом «Электроника» вкупе с воспоминаниями и другими, произошедшими ранее событиями вдруг сработала, как заветный ключ, открывающий если не дверь в грядущее, то хотя бы указывающий направление, в котором следует двигаться, если он хочет хоть на йоту изменить свою жизнь, шагнуть за рамки своего злого, надсадного бытия….
